Вот, значит, как создавался рабочий класс, вот, значит, где были его университеты. Приходили к такому вот Карпоновскому деревенские пареньки — Никишки, Яшки, Васьки, приходили, пугаясь города, не разбираясь в нем, а потом завод, забастовка, и вот уж сотрясаются основы самодержавного государства. Ведь и Михаил Леонтьевич-то, с которым мы теперь беседовали, сидя на лавочке, оказывается, Зимний штурмовал... Знакомство с заводами Кольчугина можно было считать законченным. Или уж оставаться на них на год, на два, изучать досконально и в тонкостях. Лишний день ничего не прибавил бы. Но запомнилась горечь Володи Сахарова, когда купались мы в Пекше под селом Караваевом: «Что вы, нет ни одной рыбины! Кольчугино в верхах стоит — вся рыба передохла». В промышленно-транспортном отделе райкома затеял я этот разговор. Попросил ответить, куда девается та кислота, над которой сидел в задумчивости новоселковский парень, протравливая бронзовую ленту. Ответ был короткий: «В Пекшу». — Но ведь это кислота, так сказать, ядовитое вещество, может повлиять? — Повлиять? — усмехнулся Поскребин. — Собственное подсобное хозяйство поливать нельзя. Гибнет все: и капуста, и морковь, и лук. Не только рыба, ни одна инфузория устоять не может. Это вам не шуточки, а кислота. Повлиять!.. Да и сама территория завода заражена. Ливневые воды текут в реку и несут и нефть и черт-те чего! Конечно, принимаем меры. Добились того, что кислоту в Пекшу спускаем только пять раз в год. Это большое достижение. — А если бы фильтры, не лучше ли? — Как же, строим и фильтры. Правда, давно и плохо они строятся, наверно уж три года. Сейчас уточним. 94
RkJQdWJsaXNoZXIy NTc0NDU4