вары хромировать — все пожалуйста. Рабочих он не имел ни одного человека, работали у него ученики. Я теперь должен был стать шестым. — Значит, так, — диктовал хозяин моему отцу. — Раньше трех лет парень твой уйти от меня не может. В день кладу ему одиннадцать копеек, получать он их будет харчами, а на руки — ничего. В баню — два раза в месяц. В город в воскресенье на четыре часа. После этого хозяин повел нас показывать спальню. Это была комната без единого окошка, скорее не комната, а чулан. Вплотную друг к дружке, образуя как бы нары, стояло шесть коек. Из спальни дверь вела в мастерскую. И вот я стою, окруженный пятью ее обитателями, у которых появление новичка вызвало законное любопытство. Хозяин с моим отцом ушли совершать спрыски. Приняли меня, новичка, хорошо: ни злых шуток, ни подвохов, ни запугиваний. Как будто со старыми дружками встретился. Сначала они мне одинаковыми показались. Потом уж каждый приобрел свое лицо, свой характер. Только один парень выделялся из всех остальных с первого взгляда — Никишка, статный русоволосый молодец, родом из Рязани: он был, конечно, здесь и главным, и старшим, и самым авторитетным. От него-то, видимо, и зависела атмосфера дружной семьи, царившая в мастерской. По вечерам, после двенадцати часов работы, мы, лежа на койках, рассказывали друг другу небылицы. Это сближало, сдружало нас. Постепенно я постиг взаимоотношения людей в этом и характер каждого. Никишка, как я правильно определил с первого раза, был нашим атаманом. Он не боялся хозяев, потому что им дорожили, на нем, на его золотых руках, держалось производство. Это именно он выловил ерша из супа со снетками, положил оного ерша на стул и на глазах у хозяйки выстегал веревочкой, приговаривая: «Вот тебе, вот тебе, всех снетков в тарелке пожрал!» С этого раза в супе стали попадаться снетки. 88
RkJQdWJsaXNoZXIy NTc0NDU4