заны, и теперь смазка сгорает красным пламенем, а сам металл облизывают трепетные, бегучие, зеленые языки. Значит, вот откуда разноцветье вспышек. Молодая женщина с продолговатым бледным лицом над белым (потому что белая кофточка) треугольным вырезом черного рабочего халатика вместо доброй феи повела нас. Она оказалась заместителем начальника цеха Ниной Григорьевной Яковлевой, воронежской уроженкой, окончившей одиннадцать лет назад институт цветных металлов, что возле Крымского моста в Москве. Нина Григорьевна объясняла нам сухо и деловито. Она и старалась, и видно было, что хотелось ей рассказать как можно живее, да ведь не все специалисты обладают популяризаторскими способностями, как, впрочем, и не все популяризаторы достаточно хорошо знают дело. Из сплавов частью в Кольчугине, частью на других заводах страны делают разные изделия. Вот уж мы идем мимо больших брикетов золотистой прессованной стружки (значит, попадает бронза и под резец), а вот уж видим, как на наших глазах, за несколько минут, из раскаленного металлического полена получается длинная тонкая труба. Она (не подберу другого слова) течет из стана прозрачнокрасная и остывает, становясь обыкновенной желтой латунной трубой. Из одного стана труба льется тоненькой струйкой, из другого хлещет целым водопадом. Потом в такую трубу можно будет просунуть и голову. А там из стана стекает не труба, а медный пруток, а там течет, извиваясь, тонкая бронзовая лента. Здесь, в цехе, я и вспомнил, как шли мы через деревни и села, опустевшие наполовину. — Где же народ? — В Кольчугине. — Куда подевались все? — Ушли в Кольчугино. Вот сидит, подперев щеку рукой, русый парень 80
RkJQdWJsaXNoZXIy NTc0NDU4