— Ну, книги, наверно, не те были. Все-таки много новых книг с тех пор написано. — Не там копаете,—смеялся Володя Сахаров, все скрывая от нас свою загадку. — Это всё незакономерные разницы. — В чем же все-таки закономерные-то? — В главном, для чего и есть наша библиотека, — в читателях. Кто был читателем в прежней библиотеке? Пять-шесть человек из всего села, никак не больше. Дьячок, да попадья, да волостной писарь, да Крашенникова дочки — вот и весь состав..Остальные — безграмотные, да и не до книг. Теперь же наши читатели — все село от мала до велика. Старуш- ка какая-нибудь, старичок седенький — туда же, очки на нос, и пожалуйста ему последнюю новинку. «А нет ли, — говорит, — у вас Вернада Шова, который из английской жизни все описывает?» Значит, подавай ему Шоу — и никаких гвоздей. Вот в чем главное, — довольный, засмеялся Володя. — Читателей сколько стало у нас, да и они не те. И так, наверно, по всей стране, по всем библиотекам. А в это время в доме, где мы остановились, шел интересный разговор. Хозяйка, женщина лет пятидесяти шести, с усталым, несчастным и как бы окаменевшим в несчастье лицом, рассказывала свою жизнь. У нее было трое детей: старшая дочь, теперь бы ей было тридцать три года, погибла во время войны; младшая — лесотехник, живет в Волжске; сын работает в Донбассе. Но вот Роза спросила хозяйку, есть ли у нее муж и что за мужчина сидел вчера в кузне. Я тоже обратил внимание на этого мужчину. Он сидел на лавке, облокотись локтями на колени, и курил махорку. Тощее лицо его со впалыми висками и щеками показалось мне липким, как бы туберкулезным. Впечатление усугубляли жиденькие, словно прилипшие к черепу волосы. Было ему около шестидесяти. — Не знаю, как назвать его, — печально вздохнула женщина. — Муж он был мой, тридцать шесть 70
RkJQdWJsaXNoZXIy NTc0NDU4