деревья со всего света, говорят — шестьдесят видов. Мы сунулись было в него, но как скоро попали в заросли крапивы, то и вернулись обратно. Барский дом, где МТС, еще исправен. Но каменные службы, которые могли быть весьма полезны машинно-тракторной станции, совершенно разрушены, как если бы подверглись бомбардировке. Сами так разрушиться они не могли, значит их разрушили. Но зачем? Здесь нужно разделять два вида разрушений. В первые годы революции, полные справедливого гнева, крестьяне нередко пускали красного петуха на барские усадьбы. Так в Снегиреве, где было имение жестоких Салтыковых, не осталось от дворца и целого кирпича: все было превращено в груды мелкой щебенки, которая уж и не проглядывает теперь сквозь разросшиеся, одичавшие кусты сирени. Но совсем другое дело, когда разрушается дом медленно, постепенно, единственно от бесхозяйственности тех, в чьих руках он находится. Большое торговое село Черкутино долгое время выглядело как после бомбежки. Но вот нашелся хороший председатель колхоза, Клепиков, и лишенные крыш кирпичные остовы двухэтажных домов стали лататься, чиниться, приводиться в порядок. Когда я впервые увидел это, мне подумалось: значит, и правда пошли в гору дела колхоза, если дошел ряд и до этих домов. Почему бы и в Воспушках МТС не взяться за восстановление каменных служб? Ничего, что они были барские, сгодятся и в нашем хозяйстве. ...Потом по дороге мы купались в маленькой речке под названием «Большая Липня». В ней, несмотря на знойный день, текла студеная вода, потому что большую часть своей жизни Большая Липня проводит в лесах, а здесь, где мы купались, только ненадолго выбежала на луговое раздолье и не успела еще обогреться. Потом мы снова шли. Из леса, почти под ноги нам, выскочила лисица. Она была тощая и безобраз64
RkJQdWJsaXNoZXIy NTc0NDU4