Усевшись на крыльце сельсовета, мы думали, что нам попросить в первую очередь у местных жителей: горячего супа или лошадь. Но тут подошла женщина и бросила мимоходом: — Чего сидите? Чай, нынче воскресенье, нет никого. И в метеесе выходной и в колхозе. Приходите завтра. Рюкзак сразу стал тяжелее, словно в него добавили пару увесистых кирпичей. Ноги заболели шибче. Настроение упало. На выходе из села открылись направо и налево чудесные виды: большие пруды, зарастающие травой, кувшинками, осокой, рогозом, остролистом. И по берегам прудов и на островах — развесистые деревья. Пруды эти вернее было бы назвать болотами, но все же сверкали белизной облаков и синевой небес открытые участки воды. Мы замедлили шаг, и скоро нас догнала молодая женщина. Она рассказала, что были здесь пруды с водопадами, беседками и лебедями. Достались селу после барина (вон его дом на горе), и был еще до войны некий председатель сельсовета, который принял «мудрейшее» решение разрушить плотину и спустить воду. Имел ли он далекую мысль реконструировать данный объект на новый лад — история умалчивает, так или иначе ничего, кроме болота, не получилось. Председателя этого мало кто и помнит (сколько их сменилось за это время!), а вот дело рук его живет. Впрочем, не поздно было бы и теперь взяться той же МТС вычистить пруды, поставить плотину, вернуть земле и людям ее красоту, оздоровить место, что вот-вот и станет очагом малярии. Над прудами — парк. Тоже некому руки приложить, каждый считает, что не его это дело. В парке 63
RkJQdWJsaXNoZXIy NTc0NDU4