— Как же, есть и налимы, вот ведь совсем вылетело из головы. Без налимов никак нельзя. — Наверно, водятся и ельцы? — Водятся, — обрадовался шеридарский патриот подсказке. — Вот он, елец-то, на кукане. Сейчас под Кукуевой дачей в проводку выхватил. Ельца очень даже много. — Ну, желаем удачи! Время на нас не тратьте, теперь самый клев. — Не, жена и так небойсь добела раскалилась. Я ведь утайкой. Надо бы поросенка на базар везти, а я вот на Шеридарь. Ну, да ничего, ушицы небойсь и ей хотца. Мы посочувствовали парню и ушли далеко от него, как вдруг услышали, что он догоняет нас и окликает. Подождали. — Вот беда какая, совсем забыл... — Да что забыл-то? — Ерша! Ерша забыл! Еще и ерш в Шеридари водится. Ну, будьте здоровы. Хорошо, что догнал, а то ведь вот беда, ерша-то я и забыл! Неожиданно кончился лес, и, распахнувшись до дальнего синего неба, ударила в глаза росистая яркость лугов. Сплошные заросли лютика густо позолотили их. Из убегающей вдаль и почти сплошной желтизны кое-где могучими округлыми купами поднимались ветлы. По длинной и зыбкой лаве, сделанной из трех связанных бревен, мы перебрались, наконец, через Шеридарь и пошли направо, держась недалеко от ее берега. Роскошные вначале, луга постепенно перешли в луг умирающий, покрытый кочками. Ведь у луга, как и у всего живущего, есть свои молодость, зрелость, умирание. Щучка и белоус — эти злые враги цветущих лугов — обильно разрослись здесь, закупорив почву своими плотными, теперь уж сросшимися в войлок дерновинками. Из-под войлока не пробиться цветам. Солнце начало припекать, ноги разгорячились от ходьбы, и мы приглядывали место, где бы искупаться. Но берег был дурной, метра за два до воды начи26
RkJQdWJsaXNoZXIy NTc0NDU4