беременная женщина с корзинкой, полной луговой розовой клубники. — Ну вот, а теперь и мы тронемся. Узкая вертлявая лодчонка под тяжестью четырех человек погрузилась в воду по самые края. Воронцов сел в корме и веслом, похожим на лопату, осторожно стал загребать то справа, то слева. Необыкновенной красоты озеро окружило нас. Темно-зеленые дубы и липы, которыми плотно заросли озерные берега, четко отражались в неподвижной воде. Между водой и деревьями светилась ярко- зеленая полоса прибрежной травы. Редкие и ясные, словно звезды, покоились на воде прохладные цветы белых лилий. Так резко оттенялся каждый цветок чернотой озерного зеркала, что мы замечали его обыкновенно за двести, за триста метров. — Озер этих очень много, — рассказывал между тем Воронцов. — Озеро Ратчино, озеро Пескра, озеро Вичуги, Зарослое, Подборное, Поганое, Штаны Большие и Малые Бобры... Все озера между собой протоками соединяются, так что на лодке можно попасть в любое. — Два озера Бобрами называются, значит когда- нибудь водился здесь этот зверь? — И теперь водится. Не только в этих двух озерах, во всех. Но, правда, название не по теперешним бобрам дано. Этих, теперешних, недавно выпустили. — На развод? — Знамо. Здесь до самых недавних лет заповедник был — боброво-выхухолевый, а я на нем работал. — В какой же должности состояли, лодочником? — Мудреное у меня название было, по-гречески, вроде как бы досмонолог. Да, народ здесь хороший работал: ботаник Сергей Александрович Стулов... Этот, бывало, за мной зайдет: поедем, мол, на охоту. А охотился он за разными травами. Сядем в резиновую лодку и... пошли по всем озерам. Не поверите, а до самого Сорокина озера доезжали. Мы, конечно, охотно поверили Воронцову, тем более, что не имели и малейшего понятия об этом Соро- кином озере. 252
RkJQdWJsaXNoZXIy NTc0NDU4