Три обстоятельства заставили ее принять нас за бродячих фотографов. Во-первых, таковые здесь, должно быть, иногда появляются. Во-вторых, кого же еще нелегкая внесет в их Гусево! В-третьих, вид Сереги с бородой и с деревянным ящиком на боку. — Нет, не снимаем мы и не увеличиваем. — Не смейтесь, снимите меня с дочкой. — Ну снимем, а потом что? — Потом чай пить ко мне! За время похода мы заметили, что лесные деревни вообще гораздо беднее полевых. Да оно и понятно: земля не та. Значит, не только к двум, даже соседним, областям, не только к двум, даже соседним, районам, но и к двум колхозам нельзя подходить с одной меркой. Еще сегодня утром любовались мы высокими хлебами вокруг Суздаля, и вот к вечеру встретили среди леса распаханные поляны. На них растет редкая, низкая пшеничка с короткими колосками. На ветру колос до колоса не достает, колос о колос не стукается. Земля серая, как пепел, под тонким слоем подзола — чистый песок. Солнце садилось за бугор, начиналась заря. На ее фоне силуэтно увиделись нами дома и сараи Полу- шина. Речка, выбежав из леса, устремилась вдоль села. Низкий речной кустарник не захотел отставать от нее ни на шаг. А вместе с ними забежали на сельские улицы и копны свежего сена, спрыснутого недавним дождичком. Заходя в бригадирову избу, я увидел в чулане, сквозь приоткрытую дверь, спящего в одежде и сапогах мужчину. Однако хозяйка сказала, что бригадира нет. — Хорошо, мы его подождем, как бы поздно он ни вернулся. Бригадирша обеспокоилась, заметалась. — Спит он у меня. — Пьяный? — Пьяный, хорошие люди, как есть пьяный! — Как же так, сенокос, горячая пора... 238
RkJQdWJsaXNoZXIy NTc0NDU4