зами и ямочками на щеках, — а все ничего не выходит. — А ты не старайся, милая, — внушала ей Фролова. — Потом стараться будешь, когда выучишься. А сейчас не торопись, тихо работай, спокойно. Оно и пойдет. — Тетя Паша, к телефону вас! — крикнули с другого конца цеха. В трубке захлебывался от волнения голос директора школы: — Наделали мы с вами дел! Комиссия пришла, закрывают нашу школу. В трехдневный срок закрывают. Помогите, Прасковья Ивановна. Едва-едва удалось уговорить комиссию не закрывать школу. Пришлось пообещать, что в самое короткое время будет хороший свет. Председатель облисполкома выслушал Фролову с улыбкой. — Стоило вам из-за этого во Владимир ехать! Что же, директор-то не может сам решить? Ерунда какая. Увеличить накал или, как там его, напряжение... — Что-то другое нужно. Я в электричестве—темнота. Но что-то нужно из Москвы выписывать. Председатель засмеялся. — Преувеличиваете! Я позвоню директору. Уладим. — Ну уж нет. — Прасковья Ивановна приоткрыла дверь кабинета и позвала из приемной: — Иван Павлович, зайдите-ка. — А председателю пояснила: — Я на случай захватила с собой начальника электроотдела... Расскажите нам, Иван Павлович, что нужно, чтобы школу осветить... На другой день пошло ходатайство в Совет Министров. А через несколько недель по-новому засветились окна школы. Шло время. В земле лопались разогретые весной зерна, и земля покрывалась молодой травкой. Отцветали и наливались колхозные хлеба вокруг поселка. Чертя золотые зигзаги по синему небу, облетали листья деревьев. Спокойный и холодный снег покры182
RkJQdWJsaXNoZXIy NTc0NDU4