— Милый человек, — усмехнулся профессор, — я десять лет занимался этой загадкой. Я разговаривал с Тютчевыми, я копался в архивах Аксакова. Но я так и не знаю, что имел в виду Иван Сергеевич. Ясно одно: сделать описку он не мог. Боюсь, что мы никогда этого не разгадаем. Я поблагодарил профессора за любезность, и мы расстались. Но это было потом, а пока, искупавшись в Колок- ше, мы карабкались на холм, довольные поисками. День угасал. Утром мы должны были покинуть Варварино — этот красивейший уголок земли. Нам так понятно было сожаление знаменитого варваринского узника о своей роскошной тюрьме. Вот оно, это сожаление: Затворы сняты; у дверей Свободно стелется дорога; Но я... я медлю у порога Тюрьмы излюбленной моей. В моей изгнаннической доле, Как благодатно было мне, Радушный кров, — приют неволи, — В твоей привольной тишине! Когда в пылу борьбы неравной, Трудов подъятых и тревог, Так рьяно с ложью полноправной Сразился я — и изнемог, И прямо с бранного* похмелья Меня к тебе на новоселье Судьба нежданно привела, — Какой отрадой и покоем, Каким внезапным звучным строем Душа охвачена была! Как я постиг благую разность, Как оценил я сердцем вдруг Твою трезвительную праздность, Душеспасительный досуг!.. с. Варзарино Чтобы кончить с историей, должен вспомнить, как совсем недавно, бродя по улицам болгарской столицы, я оглянулся по сторонам и увидел вдруг, что нахожусь на улице Ивана Аксакова, одной из центральных улиц 156
RkJQdWJsaXNoZXIy NTc0NDU4