Наконец наступила тишина. Было ощущение, будто вас несколько часов трясли, кидали то вверх, то об землю, мяли, тискали, а теперь вот оставили в покое. Блаженство продолжалось недолго. В шесть часов утра юрьевчанам предложили бодро вставать и заниматься зарядкой. Я даже посмотрел из окна на площадь, может, и правда бежит народ, выстраиваясь в ровные ряды для выполнения положенных гимнастических упражнений. Потом всех взрослых горожан (какая нелепость!) заставили слушать «Пионерскую зорьку» — и пошло, пошло до новой полночи. Начальник радиоузла (не то его заместитель), округлый, начинающий лысеть блондин, беспокойно поерзав на стуле (чего им понадобилось?!) и сложив руки на животе и придав своему округлому лицу беспечное выражение, приготовился нас слушать. Я начал с того, что рассказал случай, происшедший с советскими туристами в одной словенской деревне. Шофер, чтобы собрать разбредшихся туристов, несколько раз просигналил. Тут же к автобусу подошел полицейский и предложил заплатить штраф: шуметь на улицах деревни было запрещено. Только узнав, что туристы — советские люди, полицейский смягчился, и недоразумение уладилось. — Ну, у нас на этот счет пока свободно! — радостно воскликнул начальник. Я рассказал также, что собираются запретить сигналы в городе Москве. — Как видите, люди борются за тишину. Скажите, кто вам дал директиву, установку, указание, распоряжение вести круглые сутки такую громкую трансляцию? — А я, собственно, не знаю... Так уж заведено. Не первый год транслируем. Народ просвещать нужно. А как же! Народ, он культуры требует. — Наверно, в домах радиоточки имеются? — Как же, весь город радиофицирован. — Зачем же еще и на улице? Неужели вы думаете, что в шесть пятнадцать утра кто-нибудь на площади будет заниматься гимнастикой? — Это предположение рассмешило начальника. — Вкус у людей разный, — 122
RkJQdWJsaXNoZXIy NTc0NDU4